ХТОНЬ
-Хтонь- [ˈxtonʲɪ]. Родная, русская, до боли знакомая.
И словарь толковый не нужен, чтобы объяснить значение этого слова.
Это тоска и её глубина затхлого, но родного болота, где разлагается всё живое – любовь, вера, надежда. Три женщины и звенящая тишина вокруг. Чувство тревоги, которое они переняли у матери, а мать переняла у своей матери. Зыбкая трясина непрожитого, в которую сколько ни всматривайся, не увидишь собственного отражения.
Это безысходность и его нарастающее напряжение, способное выброситься на берег лишь в беззвучном крике – «всё равно не услышат». Чувство заброшенности и юношеский фатализм, что в объятиях выцветшей травы, застывает как неподъемный камень на сердце. Маячащая за горизонтом надежда, освещающая сырую, глинистую землю, что утешит тебя как мать.
Это сочувствие и его животворящая сила, способная прикоснуться даже к самой кровоточащей ране и омыть её исцеляющей водой. Чувство уязвимости и обнажение до костей ради встречи с самим собой в отражении пресноводного зеркала. Слезы сострадания, оплакивающие былую тоску и безысходность. Крещенское купание, возрождающее к новой жизни.
Это прощение и его процессуальность, растворимая в реке времени, не терпящей спешки и пространственных ограничений. Балансирование над свинцовой, безмолвной гладью с помощью обретенного в сочувствии знания. Долгожданное чувство облегчения от сброшенных оков родовых сценариев.
Это надежда и её поиски опоры в чем-то большем, чем мы сами. Луковые купола, притягивающие взгляд вверх, к кротости и смирению сердцем. Благосклонная мудрость любящего нас человека, идущего под руку. Вера в спасение через любовь к ближнему, что сильнее смерти и тревоги о ней.
Визуальное искусство неустанно ищет форму культурному опыту, которому тесно в лингвистических конструкциях. Продолжая традицию Балабанова и Звягинцева, фотограф Людмила Волченко не просто сублимирует переживания в объектив камеры, но и находит для них место в дореволюционном бальном зале. В его гротескных декорациях монохромность и статичность кадров не теряется, а находит свой голос. Тихий крик наконец разрывается манифестом – болото стоит того, чтобы в него погрузиться.
